Захар Прилепин: «Мне дали пожить еще – вот я и живу»

6 мая стукнет ровно год с того дня, когда автомобиль Захара Прилепина подорвали в крошечной деревне под Нижним Новгородом. Сам офицер нацгвардии получил тяжелейшие ранения, его друг и соратник Александр «Злой» Шубин погиб. Двенадцать месяцев спустя мы вместе с коллегами из «Открытого Нижнего» поговорили с Прилепиным, чтобы узнать о его здоровье, ближайших планах и перспективах развития событий на передовой. 

Захар, как вы себя чувствуете? Как идет процесс восстановления? 

Очень хорошо, мои собачки помогают мне расхаживаться. Как ни крути, с ними надо гулять два раза в день, а у меня их пять штук, и всех разом на прогулку не выведешь (у Захара Прилепина алабай, тибетский мастиф, русская борзая и два бассет-хаунда – прим. ред.). Поэтому встаю рано утром и выгуливаю по очереди. Мои собаки – моя реабилитация. Я пролежал в больнице более полугода, был у замечательных врачей – сначала в Нижнем Новгороде, потом в одной из лучших московских клиник – товарищи, которые обо мне беспокоились, сделали такой подарок. Меня хорошо «слепили», и теперь надо просто жить, ходить, и я чувствую, что восстанавливаюсь. Мне пообещали стопроцентное восстановление, и сейчас я нахожусь примерно на 58-м проценте. 

Вы говорили, что вернетесь в зону СВО, как только почувствуете в себе силы. Насколько, по-вашему, близок этот момент? 

Планы вернуться на СВО, само собой, сохраняются. Во-первых, хочется довести дело до конца и в этом поучаствовать. Во-вторых, я военнослужащий, и тут дело даже не в моих планах – я по закону обязан выздороветь и отправиться туда, демобилизация не предусмотрена. И я за это благодарен. 

В чем заключается ваша работа по линии Донбасса сейчас? 

С 2014 года я лично отработал все варианты присутствия на Донбассе: сначала возил туда гуманитарку, потом взял в руки оружие, участвовал в восстановлении городов. А сейчас всем этим занимается моя команда. Я нахожусь с ними на связи: проводим совещания, планерки. Вот выздоровею – и сам поеду. 

Последний раз вас видели на публике в сентябре прошлого года, когда проходила инаугурация губернатора Глеба Никитина. Вы намеренно избегаете массовых мероприятий? 

Да, пока не хожу по публичным мероприятиям. Изредка даю интервью, снялся в кино, потому что обещал с 2016 года – на этом все. А на инаугурацию к Глебу Сергеевичу пошел, потому что мы товарищи, и он сделал все, что только было возможно, после взрыва. Включился по максимуму: звонил, писал, переживал. И я посчитал своим долгом сходить на церемонию. 

Вы сказали, что снялись в кино. О чем оно? 

Фильм называется «Толерантность». Он был задуман еще в 2016 году, но денег на съемки никто не давал. Просто повестка была другой – никому не хотелось разоблачать отвратительные гримасы западной цивилизации. Прошли годы, началась СВО, и решили: ну да, хороший фильм, давайте снимем. Я все никак не мог найти время – сначала был в Донецке, потом на передовой. А в последний раз, когда были назначены съемки, подорвался на машине. Фильм все-таки сделали без моего участия, а мои сцены отсняли только недавно, одним днем. Теперь их вмонтируют и, думаю, кино скоро выйдет. 

СПРАВКА. 

«Толерантность», 2025. Триллер. Согласно описанию, фильм представляет собой «авторское предупреждение о том, что политика, которую проводят правительства многих стран Европы, в ближайшем будущем приведет к уничтожению культуры, религии, накопленных знаний и наследия, а отказ Европы от традиционных духовных ценностей приведет к ее разрушению и коллапсу европейских народов». Режиссер Андрей Грачев. В главных ролях: Захар Прилепин, Сергей Чонишвили, Дмитрий Миллер, Егор Баринов, Александр Лыков. 

С того момента, как вас пытались убить, прошел год. Вы не пожалели, что именно тогда приехали в Нижегородскую область? 

Случилось то, что случилось. О чем я могу жалеть? Что поехал в этот день? На тот момент я жил в деревне уже две недели. Тот, кто охотился за мной – это стало известно из распечатки телефонных звонков, – фиксировал все мои прогулочные маршруты, он знал деревню досконально. До этого ездил за мной по Москве, был на Лубянке, где мы проводим концерты, на нашем фестивале «Русское лето» в Воронеже стоял возле меня с пистолетом, но побоялся охранников. Сразу две группы искали меня в Луганске, во время командировки. Поэтому о чем я могу жалеть? Мы могли погибнуть вдвоем с Сашей. Я мог поехать один и один подорваться. Так что я об этом не думаю – просто закрыл для себя тему. Наверное, это господень перст. Мне дали пожить еще – вот я и живу. 

Вы следите за ходом уголовного дела? 

Не слежу. Да там все прозрачно: вот человек, его завербовали, я знаю, когда, в связи с чем, знаю обо всех его переписках, мне понятен его характер. Никакого «достоевского» интереса не испытываю, мысли в духе «я найду своего убийцу и взгляну ему в глаза» не посещают. Меня хотели убить столько людей, и он точно не последний. У них работа такая – их вербуют, они убивают. Так убили Влада (Владлен Татарский), с которым мы работали, мою подругу Дашу (Дарья Дугина), моих товарищей Сашу Захарченко и Арсена Моторолу. 

В последнее время стало популярно делать прогнозы по окончанию СВО и, как правило, этим занимаются не военные, а бизнесмены и депутаты. А у вас есть собственный прогноз?

Никаких хороших прогнозов тут сделать невозможно, потому что очевидно: Россия не ставит своей целью ликвидировать Украину как государство – это слишком большие потери и затраты. Максимум, на который можно рассчитывать, – полное освобождение Донецкой области, возможно, части Харьковской, самого Харькова, и будет совсем поразительно, если еще и Одессы. Но даже такой расклад не дает никаких гарантий завершения этой истории раз и навсегда. В свое время были конфликты в Абхазии и на Кавказе, теперь они заморожены. Заморозить таким же образом Украину практически невозможно. Все это будет тлеть, на западе будут искать новые формы воздействия на Россию. Конечно, ситуация изменилась в лучшую сторону после признания новых регионов. Но совершенно очевидно, что до тех пор, пока Россия не зашла в Киев, она не может рассчитывать на полное замирение.