Давид Мелик-Гусейнов: «Мы пока не идём по самому плохому сценарию»

Нижний Новгород. 09 ноября. NewsRoom24.ru - Запись интервью с Давидом Мелик-Гусейновым затянулась на несколько недель. Оно и понятно: времени на разговоры, пусть даже и нужные для информирования жителей, почти нет. А потребность узнать из первых уст, что происходит, где тонко и когда, не дай Бог, порвется, есть. Поймать нашего собеседника сложно: утром он может быть на совещании в местном Минздраве, днем - выехать в отдаленную ЦРБ, а к вечеру - отправиться в Москву на совещание в федеральное министерство. Но полчаса для нашей редакции и её миллионной аудитории он выкроить всё-таки смог, за что ему искреннее спасибо.

- Давид Валерьевич, любой кризис – время прогнозов: а что будет дальше? Какие сценарии развития эпидситуации Минздрав рассматривает сегодня? Какой из них самый негативный, какой – умеренный, и как выглядит позитивный?

- Мы работаем по классической схеме прогнозирования предстоящих событий. Обычно есть крайне негативный прогноз и крайне позитивный сценарий. Мы, конечно, рассматриваем две крайние точки. Это нужно для того, чтобы оценивать ресурсы – те, которые есть сегодня, и те, которые понадобятся завтра.

Пока мы идем ближе к нижней границе обозначенного коридора, что внушает определенный оптимизм. Но, тем не менее, еженедельно корректируем прогнозную модель для того, чтобы понимать, сужается этот коридор или расширяется. На сегодняшний день планируем, что в среднем в день будут прибавляться порядка 400 человек с учетом тех, кто переносит коронавирусную инфекцию бессимптномно.

- А раньше их разве не учитывали?

- Совсем недавно Роспотребнадзор начал к статистике пациентов, у которых фиксируется коронавирусная инфекция с выраженной симптоматикой, прибавлять и бессимптомных пациентов. Соответственно, в целом симптоматические и бессимптомные будут находиться в коридоре 380-450 человек в сутки. Это умеренная модель, умеренный сценарий. Мы пока не идем по самому плохому сценарию, но, тем не менее, рост под 45-60 градусов к прямой на графике по численности заболеваемости удерживается.

- Справитесь, если этот график будет стремиться к углу в 90 градусов?

- Медицинских ресурсов, которые есть сегодня в Нижегородской области, нам хватит. Но если вдруг потребуются дополнительные мощности, мы можем перепрофилировать для долечивания и реабилитации больных коронавирусом социальные учреждения – санатории, профилактории.
У нас по расчету – мы его делали и в первую волну, и сейчас - 28 тысяч коек в целом в регионе. Это койки под терапевтические, хирургические и инфекционные профили. Для себя определили, что, в принципе, половины этого коечного фонда за глаза хватит, чтобы оказать необходимую медпомощь всем пациентам.

Конечно, для лечения COVID койки должны соответствовать требованиям: определенный процент должен быть обеспечен кислородной поддержкой, нужны обученные специалисты, и так далее. Повторюсь, при самом пессимистическом развитии событий нам понадобится примерно половина имеющегося коечного фонда. Я думаю, что мы до этого сценария не дойдем. Всё-таки плато, о котором все говорят, должно наступить.

- Логичный вопрос – когда?

- На сегодняшний день прогнозируем, что мы на него выйдем где-то в середине ноября – в декабре. До этого момента число заболевших будет расти, как и загрузка коечного фонда.

- Как думаете, наступающие холода помогут «заморозить» эпидемию? В жару же коронавирус несколько отступил.

- С приходом холодов, минусовых температур контактов у людей станет меньше, сократится количество веселых встреч, совместных праздников – личных и корпоративных. С приходом зимы, если мы говорим про острые вирусные респираторные заболевания, процент заболевших традиционно снижается. С коронавирусом будет такая же ситуация, я более чем уверен в этом. С наступлением межсезонья в марте, даже, может быть, в конце февраля, есть риск эпидемиологического подъема. Но пока об этом говорить рано.

- То есть, ожидать снятия COVID-ограничений раньше весны не стоит?

- Сейчас мы находимся на втором этапе снятия ограничений. И все запреты, существующие у нас, на мой взгляд, не приносят кардинального дискомфорта людям, но при этом не влияют серьезно на экономические процессы. Да, мы вынуждены ходить в масках и перчатках, да, мы ратуем за разобщение, за дистанционную форму работы там, где это возможно. Мы говорим о мерах профилактики, об использовании санитайзеров, рециркуляторов в местах массового скопления людей.

Но это, по сути, не ограничения, это условия, которые необходимо сейчас соблюдать и к которым нужно относиться с пониманием. Транспорт же не останавливается, предприятия работают, действуют и объекты общепита. Сейчас, например, у каждого из нас много возможностей по сравнению с тем, как было при первой волне. И я не думаю, что эти возможности будут как-то лимитироваться. Но правила ужесточаются, в том числе при посещении торговых центров, например, поскольку иначе невозможно снизить уровень заболеваемости.

- Есть неофициальная информация, что торговые центры снова закроют…

- Никто их закрывать не собирается, но вход в ТЦ как покупателей, так и для продавцов должен быть в рамках тех эпидтребований, которые диктует нам Роспотребнадзор: маски, перчатки, санитайзеры. Это должно восприниматься более осознано, становиться привычным, выполняться на автоматизме: зашел в общественное пространство – надень маску, каждые 1,5-2 часа обрабатывай руки антисептиком или мой их с мылом. Это становится неким культурным кодом. И его не сформируешь штрафами, хотя для кого-то, наверное, и такая мера эффективна для привлечения внимания и принуждения к определенному образу жизни…

- Предлагаю теперь поговорить об образе жизни нижегородского здравоохранения. Можно ли сказать, что первичное звено плохо адаптировалось к новым COVID-обстоятельствам?

- Плохо или хорошо - мне кажется, эти оценки не совсем правильно характеризуют работу. У нас есть определенные ресурсы, и объем этих ресурсов не может кратно возрасти, но и кратно уменьшиться тоже. Все регионы, все страны мира обладают примерно такими же ресурсами. Да, системе здравоохранения сейчас тяжело, но это не значит, что она плохо работают. Вы себя поставьте на место участкового врача, например, или фельдшера, или сотрудника станции скорой помощи, которые думают: «Я делаю все больше и больше, я уже захлебываюсь от работы. И вроде все делаю, как и должен, но мою работу все равно оценивают, как плохую»... Согласитесь, это сильно демотивирует!

И здесь очень важно, на мой взгляд, осознавать: ресурс любой отрасли ограничен. Если мы будем в «скорую помощь» звонить по случаю незначительного повышения температуры до 37,2 (а поверьте, таких звонков с требованием прислать бригаду медиков очень много), то нам никаких ресурсов не хватит. Конечно, медики вынуждены реагировать на это: приезжает скорая, потому что есть обращение. И понятно, что этот объем звонков продиктован страхом нашего общества перед коронавирусом.

- У вас есть статистика, где паническая атака, а где реальная просьба о помощи?

- У нас около 40% вызовов, которые поступают в адрес «скорой помощи», носят даже не неотложный характер. По этим вызовам приходить врачу на дом к пациенту бессмысленно. Да, он «контактный», у него повышение температуры до 37 градусов, он какой-то дискомфорт чувствует, но это не повод для того, чтобы вызвать «скорую помощь». А скорая едет. И мы сейчас с коллегами пытаемся диверсифицировать эти потоки обращений: что-то оставляем за скорой, что-то - за поликлиникой. Поймите, скорая – это не поликлиника на колесах. Нельзя так относиться к этому ресурсу. Если мы будем его так расходовать, то его, безусловно, не хватит.

- Но машин «скорой помощи», насколько я знаю, и раньше не хватало.

- Мы дали поликлиникам дополнительные машины, отдали автопарк правительства, договорились с такси-агрегатами «Яндекс», «Ситимобиль» - они тоже нам дают автотранспортные средства для того, чтобы врачи в амбулаторном звене были максимально мобильными. В поликлиниках сейчас разворачиваются пункты неотложной медпомощи. Часть активов, которые приходятся на «скорую помощь», переадресовываются уже на поликлинику. И поликлиника будет добирать эти неотложные вызовы. Если у человека температура 38 и держится 2 дня, а сатурация вменяемая около 94-95, то это опять же не повод вызывать «скорую помощь». На этот вызов приедет врач из поликлиники.

- Или позвонит… Многие сообщают, что их лечат по телефону.

- Если пациент стабилен, лечится дома, у него не ухудшается состояние, то врач вполне официально может этого пациента проконтролировать дистанционно, по телефону. В каждой поликлинике мы развернули специальные call-центры, и каждый день на стол участковому врачу ложится условный отчет из фамилий людей, которые болеют коронавирусом либо другими респираторными заболеваниями. И в этом листе нижегородцев, живущих на участке отдельного участкового врача, есть несколько человек, у которых, например, фиксируются динамические ухудшения состояния. Им в первую очередь нужно будет прислать участкового врача. А все, кто без ухудшения, кто стабилен или идёт на поправку, продолжают лечиться удаленно. Эти механизмы нам позволят еще больше нарастить скорость коммуникации с пациентами и принять решение - оставить ли его дома, либо госпитализировать в стационар.

- Можно ли сказать, что из-за COVID-помощи страдают другие направления медицинского обслуживания?
- Нет, я бы так не сказал. Нижегородская область – одна из лучших в России по оказанию плановой экстренной медицинской помощи - не по COVID. Во многих регионах ее просто свернули, мы же ничего не сворачивали.

 Я вот, допустим, слышу упреки, что онкологическая служба перестала работать. Но это всё не так! Объемы оказания медицинской помощи онкологическим больным в этом году, несмотря на все карантинные меры, даже выросли на 5% по отношению к прошлому году. Мы несколько снизили раннее выявление раковых заболеваний - на 3%, потому что люди не ходили на диспансеризацию, например. Но у сегодняшних онкобольных объем оказания медицинской помощи (а это и химиотерапия, и хирургия, и лучевая терапия) увеличился. Причем, рост произошел по числу пациентов, а не по объему финансирования. То есть, по онкологическому профилю лечения мы не ухудшили ни качество, ни объем помощи.

По кардиологическому профилю тоже наблюдается улучшение. Например, количество стентирований у нас больше, чем в прошлом году, как и количество высокотехнологичных операций на сердце - пусть на 2%, но рост есть.

- Но и коронавирус тоже показывает рост. Как тут ни вспомнить экспресс- строительство нового корпуса 23-й больницы. Вовремя возвели, запустили. Он сейчас на острие?

- Конечно! Там одновременно могут лечиться до 204 человек. Причем, все могут лежать на «кислороде». Это серьезное подспорье, потому что добавилось более 200 коек к тому фонду, который у нас был в первую волну. И мы можем на этих койках лечить гораздо быстрее пациентов, потому что все современные технологии в больнице есть.

Но и проблемы, конечно, есть: например, не хватает кадров. И прежде всего даже не врачей, а младшего и среднего медперсонала – санитарок, медсестер. Но мы тоже активно этот вопрос решаем вместе с вузами, средними учебными заведениями. Мы уже договорились, что определённое число старшекурсников, ординаторов из медуниверситета придут к нам на помощь. 400 волонтеров уже присоединились к этой работе.

- Новые COVID-госпитали региону еще нужны? Или коечного фонда пока хватает?

- Мы не хуже, даже гораздо лучше, чем другие регионы и по маневренности, и по объему коечного фонда, поэтому пока такой ощутимой потребности в дополнительных федеральных инфекционных койках нет. Но сейчас идет защита в Минздраве РФ программы модернизации системы оказания первичной медико-санитарной помощи. Просим федеральные деньги на улучшение первички, а это в том числе центральные районные больницы, которые имеют в своем составе инфекционные корпуса.

Планируем также вместе с федеральным центром сформировать нашу региональную программу, в рамках которой будут предусмотрены средства на укомплектованность оборудованием, на дополнительные стройки, на капремонт инфраструктуры, в том числе инфекционной, которая сегодня в регионе есть.

- А лекарств хватает? Сейчас ведь этот рынок переходит на новую схему закупок, что сопровождается системными сбоями. Нижегородской области удалось этого избежать?

- Мы закупили достаточный объем лекарственных препаратов. Они бесплатно положены пациентам, у которых диагностирована средняя тяжесть заболеваний. Наши участковые больницы и поликлиники снабжены необходимым запасом лекарственных препаратов. Там много непатентованных позиций: это антибактериальные препараты и противовирусные, гормональные препараты, нестероидные противовоспалительные средства.

Знаю, что по некоторым позициям бывает дефицит, но, тем не менее, по препаратам, которые сейчас наиболее активно используются в целом по области, особой напряженности нет. Конечно, в одном районе какой-то препарат может пропасть, но на следующий день или через день эти препараты поступят. Что касаются вакцинации, пока к нам приходят ограниченные партии против новой коронавирусной инфекции. Мы в первую очередь отдаем вакцины медикам.

- Что бы вы себе и своим коллегам пожелали в это напряженный период? Ну, кроме здоровья, что всегда актуально…

- Первое - это скорость. И себе, и своим коллегам я желаю, чтобы мы умели справляться с задачами, принимать решения на максимальной скорости. Чтобы оперативно доводили информацию до всех участников процесса в системе здравоохранения. От скорости ведь очень многое зависит.

И, конечно, нам нужен самоконтроль, нужна обратная связь и четкая информация о том, каков коечный фонд, как он меняется, как быстро доезжает до пациента «скорая помощь», каков уровень летальности, где какие возникают проблемы с жизнеобеспечивающими функциями, насколько в больницах тепло, хорошее ли там питание… Ну и сил нам всем, чтобы выйти из второй волны с минимальными потерями.

Фото: Кирилл Мартынов, pravda-nn.ru